Одна из самых великих песен (4 страница)

Выше был приведен диалог Мэри и Мартынова. Но в новой редакции режиссер восстановления Н. Трахтенберг "мастерски" убрал его, оставив лишь реплику Мэри: "Пой, Петрович!", после чего Мартынов — Столяров выбегает из комнаты, а Демьянов за кадром поет: "Широка страна моя родная".

В результате такого "восстановления" психология образа Мартынова явно упростилась. В самом деле, почему в прежней редакции наш герой перестает петь? Да потому, что он слышит плач ребенка, хотя и старается не подавать вида. У Мэри, которую он любит, оказывается, есть ребенок! Очень точно схваченное психологическое состояние!

И еще одно. Соотнесем эту сцену с некоторыми эпизодами других советских фильмов 30-х годов, где персонажи порой как бы напоминали о своих создателях. Вспомним "Волгу-Волгу". Не случайно имя письмоносицы Стрелки, сочинившей "Песню о Волге", — Дуня. Ведь именно Дуней с давних пор в дружеском кругу музыкантов и артистов называли Дунаевского. В кинофильме режиссера С. Тимошенко "Вратарь" одного из главных героев фильма — инженера Карасика — зовут Анатолием Иосифовичем: ему дано имя и отчество актера Горюнова, который исполнял эту роль. Маленький, полненький, лысый, Горюнов был очень обаятелен, но никак не подходил для роли героя-любовника.

- Груша, — спрашивал Карасик, — Вы могли бы мне серьезно сказать... ну, допустим: "Милый Толя"?

И артистка Татьяна Турецкая, игравшая Грушу, с очаровательной непосредственностью говорила уже не столько Карасику, сколько актеру Анатолию Горюнову:

- Миленький Толечка!

- И Вам при этом не очень смешно? — сомневался Карасик — Горюнов.

- у какой же тут может быть смех! — порывисто и искренно отвечала Груша — Турецкая.

Так и в кинофильме "Цирк" артист Столяров иногда действует и говорит словно не только от имени своего персонажа, но и от себя. "Пой!" — просит его Орлова, и Столяров искренно отвечает: "Не умею", потому что за него поет Александров! "Пой, Петрович!" — настаивает Мэри — Орлова, и Мартынов — Столяров восклицает: "Если бы я умел петь! Как бы я спел!" Действительно, досадно: быть по сюжету первым исполнителем грандиозной песни и не издать ни единого звука! Это уже горечь не только Мартынова, но и самого Сергея Дмитриевича Столярова...

Главное же, без купированного эпизода и пение Демьянова звучит уже не в том ключе. Если в первоначальном варианте Мартынов представляет себе, как бы он спел, будь у него голос, то теперь при помощи профессионального певца он просто удовлетворяет просьбу Мэри! Изъяв, диалог Мартынова и Мэри, Н. Трахтенберг тем самым в данный момент выключил "Песню о Родине" из сюжетного действия. Думается, что всю сцену необходимо восстановить в первоначальном виде, даже если ее изъятие было согласовано с Г. В. Александровым.

...Но участие песни в развитии сюжета продолжается. Постепенно она становится и главной темой Марион Диксон. После томно-эффектного танго и заново всплывшего первого циркового вальса песня снова "вытекает" из "Лунного вальса", который на этот раз приобретает облик первой колыбельной — "Спи, мой бэби". Мэри успокаивает сына, обиженного Кнейшицем, и колыбельная сменяется "Песней о Родине", исполняемой хором в маршевом ритме- — это Москва готовится к Первомайскому празднику. Состояние отверженности героини и ее сына сменяется надеждой на лучшее будущее.

Следуют новые музыкальные номера ("Выход гладиаторов", "Куплеты старых велосипедистов", "Собачья полька"), блещущие весельем и остроумием. Звучат два цирковых вальса, одному из которых так и не суждено было вырваться за пределы фильма: не потому, что он плох (он прекрасен), а потому, что его затмил второй, "Лунный вальс"... Между Мэри и Мартыновым возникает печальное недоразумение — и тема "Выходного марша" становится непривычно грустной, а музыка "Номера на пушке", утратив буффонность, выражает состояние полнейшей прострации, владеющее американской артисткой.

И вот опять возникает "Песня о Родине", но не в виде отдельного музыкального номера, а как составная часть нового марша "Полет в стратосферу". В его певучем среднем разделе разработана тема припева песни, и совместное выступление Мартынова и Мэри воспринимается как символ интернационализма.

Дунаевский неоднократно выражал восхищение тем, как умело Г. Александров распорядился его музыкальным материалом. "Сколько глубокой человечности и мягкости проявил он в режиссерском использовании "Песни о Родине"!" — воскликнул композитор в одном из своих выступлений7. Можно добавить: утверждая определенную политическую идею, Александров не позволил себе никаких назидательных сентенций. Вспомним, как он подготавливает гордое, триумфальное звучание "Песни о Родине" в конце фильма. Зрители цирка вырывают из рук разъяренного расиста негритенка и успокаивают его чудесной песней. Это — вторая колыбельная "Сон приходит на порог". Ее ласково, шутливо и в то же время с достоинством поют русский, украинец, татарин, грузин, еврей, негр, по очереди передавая ребенка друг другу. А директор цирка (его роль великолепно исполнил В. Володин) объясняет потрясенной Мэри смысл происходящего отнюдь не декларативно, а с юмором:

- Это значит, что в нашей стране любят всех ребятишек! Рожайте себе на здоровье, сколько хотите, — черненьких, беленьких, красненьких... Хоть голубых! Хоть розовых в полосочку! Хоть серых в яблочках — пожалуйста!