страница 8

- Вот мой учитель!"

          С неменьшим интересом, хотя и не так часто, Дунаевский обращался к фольклору и других народов нашей страны. Вспомним "Золотую долину" с ее чарующим восточным многоцветьем. "Грузинская хороводная" из этой оперетты получила большое распространение еще до войны. В 50-е годы, работая над второй редакцией оперетты и стремясь "заразить" либреттистов своей музыкой, Дунаевский задумал усилить в ней грузинский колорит. С этой целью он стал консультироваться у композитора Н.В. Нариманидзе, который предоставил ему соответствующий фольклорный материал. Однако Дунаевский редко прибегал к цитатам: почти все дополнительные "грузинские" мелодии он сочинил сам.

          Поражает беспощадность композитора к самому себе. Был в первой редакции оперетты очень красивый романс Нины "Средь ветвей густых". Композитор решительно отверг его на том основании, что в нем не прослушивались грузинские интонации. Взамен его он сочинил на те же слова другой романс, значительно более слабый, но зато насыщенный нужными ему интонациями10.

          В третьем акте чрезвычайно важен большой танцевальный дивертисмент. Он начинается с выхода гостей и женского танца, после которого следует быстрый праздничный картули, переходящий затем в общий танец. Дивертисмент имеет не только развлекательный характер - его музыкальная насыщенность и зрелищность (здесь многое зависит от постановщика и балетмейстера) призваны продемонстрировать черты национального быта современной Грузии. Вместе с развернутым финалом, включающим хоровую сцену "А у нас" и стремительную лезгинку, дивертисмент создает настроение душевной раскованности и бьющей через край радости.

          "Золотая долина" - это новаторская оперетта песенного склада со сложными ансамблями и тщательно разработанными финалами. Скрещение двух интонационных стихий - русской и грузинской - следует рассматривать не просто как очередной эксперимент Дунаевского, а как художественное выражение идеи братства двух народов, объединенных общими духовными интересами. Символичен дуэт Сандро Топуридзе и Онисима Бобрикова. Поговорив друг с другом, каждый из них погружается в свои собственные думы, и оба напевают. Русский поет "Выхожу один я на дорогу", грузин - "Тропой скалистою к тебе под вечер еду". Каждый ведет свою мелодию неуклонно, но песни не мешают друг другу: различные по интонациям и ритму, они причудливо переплетаются и "плывут" вместе. Это - мастерское полифоническое создание Дунаевского.

          Невольно напрашивается аналогия. Перед "Золотой долиной" композитор написал музыку к нескольким кинофильмам, в том числе к фильму "Цирк". Для "Цирка" Дунаевский сочинил две колыбельные песни: одну в негритянском стиле ("Спи, мой мальчик"), другую - в русском ("Сон приходит на порог"). Русская колыбельная звучит в самом остром кульминационном моменте фильма - ее поют зрители цирка, укачивая маленького негритенка, которого они только что спасли от разъяренного расиста. Люди разных национальностей - русский, украинец, грузин, еврей, негр - передают из рук в руки ребенка, и вместе с ним из уст в уста переходит мелодия колыбельной. И песня каждый раз принимает новый национальный облик в зависимости от того, кто ее напевает. Многокрасочен и аккомпанемент: ухо улавливает в нем то имитацию звучания незатейливой малороссийской дудки, то скрипичные излияния местечковых "клезморимлех", то блюзовые интонации "черных" джазистов. Можно смело сказать, что трехминутная колыбельная, вобравшая в себя музыкальные интонации различных народов, - символ интернациональной широты музыки Дунаевского.

          Мастерски разрабатывая народные мотивы, Дунаевский придавал им подлинно интернациональное звучание. До сих пор, например, не забыта задорная рыбацкая