страница 10

"Студенческая" и "Летите, голуби" (все на стихи М. Матусовского). Эти песни стали активными участниками экранных событий, связанных с показом Берлинского фестиваля молодежи и студентов в 1951 году. Эмблема фильма - песня "Летите, голуби", которая звучит на фоне кадров, запечатлевших триумфальный полет голубей "над всеми странами и океанами". Если бы Дунаевский создал торжественную песню (такой вариант, очевидно, тоже не был исключен для финала), то она бы просто хорошо выполнила свои иллюстративные функции. Но композитор сочинил безмятежную мечтательную мелодию, очень пластичную, проникнутую сердечным теплом. И документальные кадры, снятые операторами в различных странах, приобрели совершенно иной эмоциональный настрой: помимо социального символа, музыка придала им поэтическую романтичность и лирико-психологическую глубину. Яркий пример активного вторжения музыки в документальное кино... Приходится снова напомнить, что не во всех фильмах Дунаевскому удавалось проявить себя полноценно. Бывали случаи, когда тот или иной режиссер не знал, как распорядиться музыкальным материалом, и попросту губил его. Здесь имеются в виду не те обстоятельства, когда композитор вынужден был переделывать и сокращать свою музыку, чтобы она укладывалась в определенный метраж. Дунаевский, как и Прокофьев и Шостакович, умел работать с секундомером в руках, потому что он считал себя не конкурентом режиссера, а его соавтором. Нет, здесь идет речь о непродуманной "подаче" необходимой песни, в результате чего, несмотря на свою мелодическую яркость, она блекла и гасла. Так погасла, не успев разгореться, предназначенная для квартета (или четырехголосного хора) красивая "Песня о Красной площади" в кинофильме "Испытание верности". Между прочим, подобные ситуации были характерны для кинопесен и других композиторов. Вот один из нередких примеров. Когда в 1946 году на экранах появилась кинокомедия "Беспокойное хозяйство" с музыкой Юрия Милютина, сотни тысяч кинозрителей подхватили песенки "Ой ты, быстрый ветер", "Я добряк-холостяк", "Париж, Париж". И никто не обратил внимания на подлинный шедевр милютинской лирики - песню "Сирень-черемуха": в фильме она прозвучала вяло, скучно, без всякой связи с сюжетом и характером персонажа, да еще с неоправданными "перебивками". Но вот "Сирень-черемуху" исполнил по радио и записал на пластинку Владимир Нечаев (с оркестром Виктора Кнушевицкого), и она сразу же обрела всеобщую любовь, мгновенно затмив те песни, которые только что были названы.

          Но бывает и наоборот. Песня буквально царит в фильме, она затейливо ветвится, пронизывая всю его драматургию, ее широта музыкального дыхания ничем не стеснена. И все-таки она... пропадает. Пропадает не в фильме, а в жизни, хотя песню помнят и даже, как ни странно, поют. Вот о таком парадоксальном случае и хочется рассказать.

        Как пропала песня

          Итак, среди многих кинопесен И.О. Дунаевского, вошедших в золотой фонд нашего искусства, особо выделяются три, которые, несомненно, стали "песнями века": "Марш веселых ребят" из кинофильма "Веселые ребята", "Песня о Родине" из кинофильма "Цирк" и "Марш энтузиастов" из кинофильма "Светлый путь". Но, изучая музыкальную драматургию "Волги-Волги", я неоднократно задавал себе вопрос: почему "Песня о Волге", которая вряд ли уступает названным песням в мелодической красоте, глубине и символической яркости, не встала в один ряд с ними? Почему так неблагополучно сложилась ее судьба?

          Да, Дунаевский дал первые образцы кинопесен, которые, будучи "идеологическим фокусом" картины, одновременно служили характеристикой действующих лиц и двигали сюжетные события. Но уникальность "Песни о Волге" в том, что, обладая всеми этими качествами, она не только