страница 7 |
|
листа, которые свидетельствуют об этом. На листах - наброски увертюры к "Рашели" (эскиз для фортепиано с разметками для инструментовки). Перед нами один из редчайших случаев, когда композитор, приступая к сочинению оперы, начинает с увертюры (как известно, увертюра, поскольку она обобщает тематический материал оперы, сочиняется обычно тогда, когда основная работа уже закончена). Несомненно, Дунаевский тщательно продумал план, структуру и общий настрой оперы. На одном листе рукою композитора написано: "Увертюра к опере "Рашель" начинается с ошеломляющего фортиссимо малых барабанов с тарелками в таком ритме (приводится партия малого барабана. - Н.Ш.), постепенно переходящего в..." Далее следует небольшой фортепианный эскиз в маршевом ритме. Этот же эскиз зафиксирован и на другом листе. Здесь он имеет более завершенный вид, поэтому есть смысл привести его полностью (пример 20). Внушительный "фанфаронский" характер темы с ее яркой мелодической рельефностью и динамической напористостью в развитии не оставляет сомнения, что перед нами - тема прусских кирасиров. На этом же листе - сопроводительное обращение к С. Самосуду: "Я считаю, что этого вполне достаточно для начала репетиционной работы. Пока о Сталинской премии вопроса не поднимайте"6. Дунаевский шутил, не предполагая, что Булгакову было не до шуток... Впрочем, за шуткой композитор стремился скрыть мучительное беспокойство, от которого никак не мог избавиться. Его терзала мысль, что он не сдержал слово, данное писателю. Похоронив "Рашель", он предпринимает попытки воскресить ее и по этому поводу обращается с письмом к В. Владимирову: "Возможно, в руках опытного мастера (того же Булгакова, если его здоровье сейчас позволяет ему работать) либретто может превратиться в нужное и, главным образом, не тенденциозно направленное произведение. Это меня очень устроило бы, так как все же жаль не столько затраченной энергии, сколько мобилизации силы творческого духа, которая зря пропадает. При этом образ Рашели столь интересен, что я совершенно искренно считаю, что после "Кармен" можно было бы повторить такую женскую роль в "Рашели"7. Ответ В. Владимирова Дунаевский получил в феврале 1940 года - за месяц до смерти Булгакова. "Глубокоуважаемый Исаак Осипович! М.А. Булгаков, почувствовавший себя лучше в период 10-15 января, после этого опять серьезно занемог. Мне удалось побеседовать с ним лишь по телефону в самые последние дни. Он не считает возможной ту серьезную реконструкцию "Рашели", которая сняла бы все то, что делает саму тему неприемлемой в данный момент. Очень радует, Исаак Осипович, ваша тяга к балету. Здесь, следовательно, остановка за темой, сюжетом, автором. Завтра я, в связи с рядом дел, выезжаю в Ленинград и позвоню Вам числа 6-7. Буду рассчитывать, что мы обсудим оба вопроса при личном свидании, если позволят Ваши обстоятельства и время. Зав. творческой мастерской сов[етской] оперы и балета при ГАБТ, заслуженный деятель искусств Владимиров"8 Несмотря на лапидарность этого письма, из него неопровержимо вытекают два факта: 1) принципиальный отказ Булгакова пойти на какой бы то ни было творческий компромисс; 2) стремление администрации Большого театра "отвлечь" Дунаевского от злополучной оперы и переключить его творческое внимание на другой жанр и другой сюжет. "Оба вопроса" так и остались неразрешенными. Первый из них сразу же отпал после смерти Булгакова. Второй - затянулся до начала 50-х годов, когда Дунаевский должен был сдать в Большой театр партитуру балета "Свет". Композитор так и не приступил к сочинению музыки, потому что сомневался, может ли колхозная электростанция быть темой для балета "Нам не удалось закрепить связи |
