страница 26

Вашу милую уловку, когда в шутливой форме можно иногда говорить о серьезных вещах, предоставляя собеседнику право принимать их всерьез или за шутку, пренебрегая всеми условностями (все так необычно в наших отношениях!), я могу действительно признаться в любви не только к композитору, но и к человеку (не к мужчине). И я иногда немного грущу о том, что моего чувства и моей преданности Вам никогда не узнать и не оценить в полной мере, потому что Вы - баловень судьбы, а истинное чувство всегда проверяется в беде. Другое дело, если бы Вы были несчастны, одиноки, забыты и покинуты всеми, но этого, слава богу, никогда не будет, поэтому печаль моя светла и прозрачна, как слеза ребенка, и неизменно переходит в радость (вот где диалектика-то!).

      Знайте, что я на Вас не только дуться, но и обижаться никогда не буду, так как я понимаю Вас и ценю каждый знак внимания с Вашей стороны, горжусь им. Ну вот, хотела написать шутливое письмо, а вышло такое серьезное!

      Я бесконечно рада и горда за Вас, за Ваш "Вольный ветер", который получил по заслугам. "Магарыч" за Вами! Относительно Вашего успеха в гастрольных поездках Вы мне ничего нового не сказали - я никогда не сомневалась в нем, так как знаю, что народ любит Вашу музыку и песни. Это только подчеркивает мою правоту. Поздравляю Вас от всей души!

      Вы все время дразните мое любопытство и желание знать все о Вас - берегитесь, я буду платить Вам тем же. Хотите, я заинтригую Вас? Да? Ну так вот - первый сюрприз: письмо это Вы получили с опозданием потому, что только вчера я приехала из Москвы! (Могу представить не только справку, но и железнодорожный билет.)

      И я благодарю Вас за пожелание мне здоровья, так как это как раз то, что мне сейчас необходимо. Вам, очевидно, пришло на ум это пожелание, глядя на мое фото? Оно действительно было сделано тоже во время моей болезни.

      Я, кажется, начинаю верить в приметы. Пока Вы писали мне и думали обо мне больше, чем в Ваших блистательных поездках, какая-то добрая сила охраняла меня от бед. Стоило Вам умолкнуть (а я действительно нехорошо объясняла себе это молчание), как на меня посыпались удары судьбы.

      23-го марта я проездом была в Москве и испытывала почти непреодолимое желание позвонить Вам и послать свой, быть может, прощальный привет. Обстоятельства помешали этому. Потом, живя так близко от Вас, я десятки раз в день удерживалась от искушения услышать Вас, подходила к телефону - и уходила. В это время судьба немного смилостивилась надо мной, это произошло тогда, когда Вы опять вспомнили обо мне и написали свое письмо.

      Подумайте, то весеннее солнце, которому Вы радовались, светило также и мне, мы жили в одном городе, так близко друг от друга, и "разошлись, как в море корабли"!

      Ну вот, хочется ли Вам узнать, что произошло со мной, чем была вызвана эта поездка, как я убереглась от большой опасности, почему сейчас больна и пр., пр.? Тем более, что некоторую роль сыграли в этом и Вы. Я обещаю Вам обо всем рассказать подробно, но только после того, как Вы расплатитесь со всеми долгами. И если Вас действительно это интересует, я надеюсь получить от Вас рукописи Ваших писем (об объеме последних я сужу по предыдущему "вступлению").

      Ну, до следующего письменного свидания. Больше я Вам ничего не скажу.

      Не обижайтесь за краткость письма - я очень слаба.

      Так как целовать себя я Вам не разрешала, то примите обратно свой поцелуй...

      Ваш друг

      20/IV-48 г.

      Наш хор разучивает Вашу песню "Голос Москвы"25 (к олимпиаде). В имеющихся у нас нотах есть только один куплет этой песни. Неужели она так коротка или есть продолжение? Напишите, пожалуйста.

      Как часто в Москве, слыша сигналы легковых машин, звучал для меня насмешливо "приветливый