страница 11

верной трактовкой, хотя многие роли исполняются посредственно. Музык<эальная> часть в Ленинграде стоит на высоком уровне. Несмотря на буффонадную заостренность постановки, лирическая и драматическая часть музыки получила свое достаточно полное выражение. Конечно, невозможно слушать песню матери (один из лучших номеров, который Вы не заметили) в похабном, безголосом исполнении Богдановой. Но зато все эти и другие музык<-альные> недостатки компенсируются прекрасным исполнением финала 2-го акта - лучшего, что мной написано в этой области. Я должен Вам сказать о тех творческих установках, которые я поставил перед собой в этом жанре.

      Надо действительно быть знакомым с творчеством советских композиторов, чтобы понять, до какого оскудения дошла форма того музыкально-драматического представления, какой является оперетта. Вы не правы, мой друг, когда пренебрежительно отзываетесь об этом жанре. Все дело в том, какими руками его касаться. Оперетта - это глубоко интересный, демократический жанр, театрально яркий и разнообразный. Но в оперетте оказались забытыми и заброшенными те подлинно крупные музыкально-драматические формы, какие под силу не всем, берущимся за это дело. Драматургия в оперетте должна решаться только средствами музыки, как и в опере, младшей сестрой которой, в сущности, и является оперетта. Между тем любители легких успехов, а подчас и неучи, переложили все гири на чашу весов текста. К этому тексту подписывались музыкальные номера, которые могли быть сами по себе и неплохими, но все-таки не создавали музыкальной драматургии. Так получались не оперетты, а пьесы с наличием хорошей или плохой музыки.

      Я решил вернуть оперетте утерянные формы крупного вокального и симфонического спектакля. Таковы были моя "Золотая долина", "Дороги к счастью" и, наконец, "Вольный ветер". Вы слышите в "Вольном ветре" оперные масштабы. Это верно, но это все-таки оперетта. Вспомните Оф-фенбаха, Штрауса. Если Вы слышали их театральные творения, то признаете, что "Вольный ветер" - это только правильно решенная оперетта. Что касается качества музыки, то театрально-музыкальная общественность и критика ставит ее на большую высоту. Только идиотская случайность лишила меня в прошлом году Сталинской премии, за которую единогласно проголосовал весь Комитет.

      Но, боже мой, откуда у Вас появилось желание отвлечь меня от оперетты и песни и перевести на путь "истинной и настоящей" музыки? Откуда у Вас появилось это чистоплюйство и разграничение искусства на мнимые сорта? Мне это очень странно слышать из Ваших уст. Я не отказывался никогда от серьезных работ. Но для меня всегда была серьезной любая музыка, и для меня всегда качество ее было верховным критерием ее сорта.

      Я ушел от песни как таковой. Это совсем другое дело. И причина этого (к тому же временного) ухода кроется вовсе не в том, что я разочаровался в этой форме. Мне просто стал противен стандарт, царящий в этой области, и те сравнительно с прежним нечастые мои обращения к песне за последнее время свидетельствуют о моей борьбе с этими стандартами. Но песни я пишу. Я их пишу и в оперетте и в кино. Вы ведь сами хвалите Песню о вольном ветре. Вы еще услышите мои песни в фильме "Веселая ярмарка".

      Надо делать то, что хорошо получается, к чему ты призван. Конечно, нельзя замыкаться в однообразном кругу творческого мышления. Но, кажется, мое творчество до сих пор было достаточно разнообразным. И те отзвуки крупного музыкального мышления, которые Вы подслушали, слушая меня, свидетельствуют не столько о том, что я должен что-то бросить и куда-то переходить, сколько о ширине и серьезности моих работ в этих хороших и любимых народом жанрах. Я умею или сумею многое сделать. Подойду со временем к опере,