страница 41

литературе.

      2) Вы не коснулись других видов искусства, где Ваш принцип "искания нового для себя" не может быть так наглядно и предметно выражен, как в литературе.

      3) Вы расссказали только о познавательном значении искусства опять-таки только на примере литературы и ничего не сказали об эмоциональном, нравственно-этическом и эстетическом воздействии искусства на Вас. Почему такой вопиющий и страшный пробел? Ведь у Вас гарантия, что автор добросовестно описывает неизвестные Вам дотоле события? Художественная литература в лучшем случае может быть дополнением к строгому и глубокому историческому изучению. Изучать события по литературе - это все равно что изучать английский язык по джазовым пластинкам. И главное здесь то, что автор пропускает эти события через себя, через свои симпатии и убеждения. Историк тоже бывает необъективен, но в истории Вы найдете, вернее, Вы ищете не субъективную оценку историка, которую Вы можете не разделять, а объективное изложение последовательного хода событий, которое он обязан давать.

      Кстати, поиски ли "нового" заставляют Вас, по крайней мере, один раз в пять лет перечитывать, к примеру, "Войну и мир" или "Евгения Онегина"? Ведь Вы уже знаете, что в 1812 году Наполеон вторгся в Россию и что из этого вышло!

      Как же можно рассказывать мне о Вашем отношении к искусству, минуя нечто большое и важное, что и составляет задачу искусства? А?

      Засим разрешите откланяться и пожелать Вам самого лучшего.

        Ваш И. Д.

      Р.S. С завтрашнего дня я три дня буду занят конференцией в защиту мира (я - делегат), а потом, в четверг, опять в Рузу. Я еще имел неосторожность взять заказ на написание музыки к "Радио-обозрению", которое пойдет в праздничные дни. Там 10 песен и 4 оркестровых номера. Сумасшествие!

        Москва, 25 октября 1950 г.

      Вы, милый мой друг, обладаете очень важным корреспондентским достоинством: умеете вызвать на спор. Причем средством для этого избираете любой "перегиб" в суждениях. В прошлый раз Вы мне сообщили, в чем заключаются Ваши требования к литературе. (Кстати, Вы не изволили ни словом обмолвиться на эту тему в Вашем последнем письме.) Сейчас Вы мне преподнесли новый повод, возбуждающий мой дискуссионный зуд. Это касается Вашего взгляда на зависимость качества произведения от интенсивности его пропаганды. Я с полным правом могу утвердить за Вами безусловное авторство в этом новом эстетическом законе, который может перевернуть вверх дном все до сих пор существовавшие взгляды на абсолютное качество произведения. Оказывается, что такого качества не существует и в помине и что все зависит от того, как часто радио передает то или иное произведение. Но слава Аллаху, что Вы неправы и что с этой стороны эстетике искусства опасность не угрожает. Я даже не знаю, следует ли Вам это доказывать.

      Если Вы ссылаетесь на радио, то нужно сказать, что радио в подавляющем большинстве случаев при составлении программ исходит из огромного количества писем слушателей, учитывает эти письма, хотя, конечно, во многом их корректирует. Что же означают эти письма? Они означают желание слушателей иметь дело с тем, что им нравится. В этом содержится только одна опасность: "забалтывания" произведения, сползания его в разряд банальных, надоевших, дежурных. Такова природа любви массы к искусству: она делает великие творения шаблонными. Но она никогда не меняет природы самого произведения, его абсолютных качеств.

      Когда Вам нравится сорт пирожных или конфет, Вы покупаете только этот сорт. Наступает момент известного насыщения Вашей вкусовой потребности. Конфеты Вам надоедают, но это не значит, что изменилось их качество. Изменилось (и то временно) только Ваше отношение. Когда-то ария Герцога из "Риголетто"