страница 5

что наряду с уважением к мощи и мудрости этой древней поэзии Востока, нет надобности в наших советских условиях применять эту поэзию в деле воспитания учащейся молодежи. Вы сами почувствуете, сколько в этой поэзии пессимизма, не годящейся для нас философии, нигилизма, эпикурейства и т.д. "Академия" издавала отдельные книжечки восточных поэтов, но это было в двадцатых годах, и книжечки эти представляют теперь очень большую букинистическую редкость. Я удивляюсь прыти Таджикского издательства, которое сравнительно недавно выпустило рубайяты Хайяма. Думаю,что это больше сделано для того, чтобы доказать, что Таджикистан имеет культурно-национальное право считать Хайяма своим классиком, а не персидским. (Кстати, "рубайят" - значит четверостишие). Кроме того, Хайям может быть повернут к нам своим протестанством против насилия богатых, своим безбожием, своей "пролетарской" идеологией.

      Современная молодежь многое знает из того, что ей разрешается знать, но она многого не знает из того, что нужно знать. Я не уверен, что так уж много и охотно у нас читают Гете и Шекспира, Шиллера и Байрона. Я не уверен, что многие знают у нас допушкинскую поэзию, замечательные и богатые по своей своеобразной красоте русские литературные памятники (былины, сказы, труды Кирши Данилова - собирателя древнерусского эпоса, творения Иоанна Златоуста и т.д.). Я наверняка уверен, что мало кто читал неувядаемую "Песню песней" царя Соломона, псалмы Давида или чудесную по своей трогательности "Книгу Эсфири". Это надо знать не для того, чтобы удовлетворить свое стремление к красоте, существовавшей на протяжении всех веков и культур.

      Нам совсем не нужно выбирать между Маяковским и Хайямом. Надо знать, что, кроме Маяковского, есть многое и такое, что открывает человеку путь к вечной и неувядаемой мудрости и красоте. Этому у нас не учат, поэтому Хайям лежит в единственном экземпляре на полке библиотеки Университета, поэтому достать у нас замечательный русский перевод А. Эфроса "Песни песней" невозможно ни за какие деньги, ибо все это кануло в прошлое45. На это нет спроса, кроме спроса "Чудаков". Один из таких "чудаков" читал, как Вы пишете, Хайяма по телефону Вашей знакомой, другой "чудак" прислал Вам перепечатанные им самим рабайяты Хайяма. Ну что ж? Меня утешает то, что Пушкин наверняка знал Хайяма. А Куприн поставил перед одной из своих повестей (кажется, "Гранатовый браслет", а может, и другой) целую цитату из "Песни песней":

      Положи меня, как печать на сердце своем, ибо сильна, как смерть, любовь, и безжалостна, как ад, ревность45.

      Мопассан тоже знал, что такое "Песня песней". Я уже не говорю о Шолом-Алейхеме.

      Я на Вас не обижен, ибо это в характере нашего времени. Жаль, что Вы не представляете в этом случае исключения.

      Конечно, очень похвально, что Вы много читаете, но попробуйте взамен одной книги Золя или Теккерея поискать чего-нибудь "из глубины веков".

      Согласно данных Вами условий, я "Чайнворда" решить целиком не смог.

      Роман К. Седых - "Даурия".

      Художница - Яблонская.

      Произведения Караваевой Вы решили правильно.

      Автор "Переяславской рады" - Рыбак Натан (прекрасная, кстати, книга).

      Вот и все, что я решил без справок.

      Будьте здоровы и радостны.

        Дружески Ваш И. Д.

      4-го или 5-го я буду в Ленинграде.

        Старая Руза, 27 июня 1951 г.

      <...> Я нахожусь в Рузе, пишу музыку к фильму о предстоящем фестивале молодежи в Берлине47. Поеду туда в конце июля. Думаю, что получу много грандиозных впечатлений. Первого возвращаюсь в Москву.

      Из моих ленинградских переговоров пока что ничего осязательного нет. Новая предлагаемая мне пьеса для работы меня мало удовлетворяет. Театр хочет возобновить "Золотую долину" и "Дороги