страница 13

в искусстве, до сих пор не видел и вряд ли увижу фиорды Норвегии, озера Швейцарии, закат солнца в Неаполе, джунгли Индии, волны Индийского океана и многое, многое, что мог себе позволить когда-то простой, более или менее прилично зарабатывающий художник или литератор?

      Все это очень понятно и ясно, и распространяться на эту тему - значит портить себе настроение.

      По поводу Крыма скажу Вам так: в Крыму я много бывал, жил там целый год, служа когда-то в театре. Я считаю, что Крым без татар потерял свою экзотику, которая создавала ему неповторимую красоту и аромат подлинного Востока. От Крыма остались только "бывшие места", лишенные тех людей, которые создавали содержание этих мест, язык, обычаи, нравы, костюмы и быт. Когда рядом с саклей в Кореизе Вы видели чумазого татарчонка или вечно ленивого, сидящего в барашковой шапке на самом солнечном пекле татарина, слышали их речь и видели развешанные вдоль стен листья табака - это был Крым. Когда рядом с Бахчисарайским дворцом Вы видели стройную, молодую татарку, несущую на плече корзину с персиками или мушмулой - это был Крым. А теперь остались лишь одни названия, и то не знаю почему.

      * * *

      У меня большая радость: старший сын все-таки попал в институт им. Сурикова, и, таким образом, тяжелая душевная язва спала, наконец, из моего постоянного состояния за эти мучительные 10 месяцев.

      Ваш "заказ" на туристскую песню пока не вызывает у меня особенного энтузиазма. Я считаю, что очень неплохо, когда туристы поют просто хорошие песни. Ведь туристы -это обыкновенная советская молодежь: она поет то, что в данный момент отвечает ее желанию и настроению. А особых желаний и настроений у туристов, отличных от других людей, не бывает. И незачем писать особые туристские песни, тем более, неизвестно, будут ли они хорошими.

      Засим сердечно Вас приветствую и желаю самого лучшего.

        Ваш И.Д.

        2 октября 1952 г.

        Дорогой мой друг! Нет, я не болен - я здоров, и дела мои обычны, и ничего в них не случилось такого, что могло мне помешать написать Вам. Помешали мне Вы. В Вашем предпоследнем письме я почувствовал совершенно необычную для Вас и Ваших писем сухость и натянутость. Пространные рассуждения о песне для туристов послужили Вам поводом и ширмой, за которой Вы спрятались от своей простоты и теплоты, с которой Вы всегда ко мне обращались. Я решил ждать возвращения Раи Рыськиной, а не туристки, готовящейся стать профессиональной альпинисткой. Вот в этом и причина моего молчания.

      Ром я люблю, хотя попадается он мне в рот крайне редко за последнее время. Но ром, как бы он ни был соблазнителен, не будет той приманкой, которая способна сама по себе привлечь меня в Вашу обитель. Я думаю, что и без рюмки рома я не помыслю своего приезда в Ленинград без того, чтобы не навестить Вас.

      К сожалению, мой соавтор Янковский, будучи связан всякими издательскими делами с Москвой, столь часто вертится между Ленинградом и Москвой, что лишает меня необходимости и возможности бывать по делам "Золотой долины" в Ленинграде.

      Работа близится к концу, и то обстоятельство, что театр не объявил "Долины" в своем плане, ровно ничего не значит, ибо "Долина" формально не может быть включена, поскольку она еще не прошла всех инстанций. Театры будут ее ставить вне всяких очередей и планов, потому что это советская оперетта и (отчасти) потому, что она... Дунаевского. (Я сам краснею от своей нескромности).

      Концерты в Ленинграде назначены на 15 и 16 ноября с повторением в Домах культуры где-то в декабре после Петрозаводска, Риги, Таллина, Вильнюса и Минска. Работы у меня уйма, и не знаю, как и когда справлюсь с ней.

      Скажите, пожалуйста, что это за зимние обмороки, о которых Вы мне ни слова не писали?