страница 4

подопытного кролика для своих творческих экспериментов. Если Вы так подумаете, рвите сейчас же все письма и забудьте о том, что это когда-либо было. Если же Вы поймете, как строго и требовательно я отношусь к малейшему проявлению человеческой дружбы и человеческих отношений, то Вы:

      а/ обрадуете меня прежде всего рапортом об успешных экзаменах;

      б/ обрадуете меня своим хорошим и ласково понимающим ответом.

      Ну в самом деле! Если логически рассуждать: почему я должен писать хорошие песни, а Вы будете отвечать мне на них средненькими отметками?

      Конечно, это жестоко с моей стороны сопоставлять такие вещи, но... справедливо. И если Вы уж попали ко мне "в капкан", то давайте рассчитываться "по-гамбургски". Готов Вам сделать единственную уступку: так как Вы не ожидали нашей переписки и знакомства и она не входила в Ваш учебный план, то в этом году я разрешаю Вам заниматься, как Вы занимались по своему усмотрению и соответственно Вашей подготовке. Но в будущем году? Я обрушу на Вас громы и молнии! Больше того: я начну писать отвратительные песни и публично заявлю, что в этом виновата Людмила Вытчикова!!!

      Вы любезно предоставили в мое распоряжение несколько дат, в которые я могу Вас лицезреть. Но прошу прощения: мне ужасно труден такой строгий и скупой расчет, так как может случиться, что именно в эти дни я не смогу, потому что иногда бываю занят.

      Поэтому прошу Вас мне звонить по домашнему телефону Г-1-17-45 в утренние часы (10 - 10,30), не сердиться, если никто не подойдет, а иметь терпение позвонить еще разок-другой в 11 или 12, а то и в 1 час дня, так как в квартире - в связи с дачным сезоном - я один.

      И не кажется ли Вам, что такой "кран" для настроения, как я, может быть Вам нужен не только в дни экзаменов, а, допустим, и накануне? Я готов Вам служить!

      Людмила! Звоните, пишите, много не думайте обо мне, так как это вредно для экзаменов. Меньше слушайте музыки - это отвлекает.

      Заканчиваю ("страшно перечесть") затянувшееся письмо и думаю, что оно будет воспринято верно и душевно хорошо.

      Будьте здоровы!

        И.Дунаевский.

        20 июня 1950 г. Москва.

      Милая Людмила! Я хочу Вам кратко ответить на Ваше письмо. Вы правы почти во всем. И это "почти" относится только к тому, что Вы неверно оценили характер моего разговора и далеко не оценили всех случаев, встречающихся в жизни. Эти случаи и были предметом моего разговора, который я, пожалуй, завел некстати. Но я его вел, не имея никаких дипломатических целей. Я виноват лишь в том, что неудачно избрал обстановку для такого глубокого разговора, требующего иной подготовки и безусловно иных условий. Поэтому у Вас и создалось неблагоприятное суждение об этих "корреспондентах". На самом деле они прекрасные люди, рассуждающие так же, как и Вы. Их ошибка (если это ошибка) заключатся в том, что переписка с ними вызвала постепенное усиление романтических чувств в связи с необычностью самого факта письменных взаимоотношений. В этом ничего нет ни предосудительного, ни неестественного. Чувства могут расти и заочно, если в человеческой душе складываются условия для развития этих чувств. Человек создан так, что он от малого стремится к большему. Хороший, красивый, радующий Ваш взгляд предмет всегда располагает к тому, что хочется к нему прикоснуться. Представьте себе пытливых, содержательных людей, живущих в условиях маленьких городков или окруженных серой средой привычных приятелей или приятельниц. Представьте себе, что мои письма к этим людям становятся постепенно важнейшим, если не единственным, наполнением их душевной, то есть подлинной внутренней жизни. Что удивительного в том, что постепенно у них нарастает желание "прикоснуться реально к предмету", увидеть его, ощутить?