страница 21

мира. Об этом фестивале будет создан художественно-документальный фильм, который будет ставить Пырьев. Я приглашён оформить музыкально этот фильм, для чего сочтена обязательной моя поездка на фестиваль. К фильму я написал несколько песен на тему борьбы за мир. Одной из этих песен я участвовал в конкурсе. Эта песня ("Песня молодых") премирована. Ещё не знаю, какая премия. Кроме этой песни я ещё написал, кажется, очень удачный "Студенческий марш".13 Весь июль месяц я провёл в сутолоке, выезжая на дачу только в очень редких случаях. В Берлине я пробуду до 25 августа, а сентябрь, вероятно, буду отдыхать где-нибудь на юге.

      Когда Вы вернётесь?

      Пожалуйста, не молчите. Несколько дней тому назад был близко от Вас. Мне нужно было поехать по делу в Коломну. Эго красивенький, старенький городок, очень мне понравившийся. Ещё чуть более шестидесяти километров - и я мог бы прокатиться по улицам Рязани. Но задержался в Коломне до вечера и вынужден был вернуться в Москву. Вы, конечно, не могли почувствовать, как близко мне от Вас.14 Кончаю письмо и желаю Вам всяких успехов, веселья и здоровья.

        Ваш И.Д.

        27 сентября 1951 г.

      Людмила, дорогая! Наконец-то от Вас получена весточка, а то я уже начинал серьёзно о Вас тревожиться. Думал, не заболели ли Вы. Для этого у меня были основания, ибо, сопоставляя прошлый год с этим, я вспомнил хорошие длинные письма, которые Вы мне писали из Рязани. Нынешнем летом таких писем я не получал, а моё письмо осталось без ответа. Мне не хотелось думать, что Ваша душа опустела, что Вам нечего мне сказать, что Вам наскучила переписка со мной. Мне тревожно было думать, что Вы заболели, но мне весело было думать, что, по всей вероятности, Вы влюбились в прекрасного "вьюношу", заполнены им до отказа и не можете мне уделять времени. С другой стороны, в таких периодах "вьюноши" бывают весьма ревнивы и не выносят никаких "дружб". Как видите, в любых случаях и вариантах моих предположений о Вас можно с полной ясностью установить один безусловный факт, что я о Вас вспоминал, что Ваших писем мне не хватало и что Вам давно нужно перестать даже заикаться о каком-либо беспокойстве, причиняемом мне Вашими письмами. Но, боже мой, что за пессимистические нотки главенствуют в Вашем последнем письме?! Людмила! В чём дело?! Как это на Вас не похоже! Конечно, перспектива далёкой глуши мало кому может улыбаться. Но почему обязательно нужно думать так, а не иначе? И почему надо думать об этом сейчас, а не потом?

      Мне кажется, что сейчас, как и в ближайшие годы, надо думать об учёбе, о внутреннем совершенствовании, чтобы во всеоружии встретить грядущий труд, сделать его полноценным, интересным, наполняющим жизнь. Люди живут всюду, и всюду они тянутся к свету, к лучшей жизни, для них-то мы и существуем. Мы, то есть те, кто запасается знаниями, впечатлениями, опытом, кто имеет возможность и способности делать эти запасы. И чем их больше, тем больше и дольше человек сам может ими жить и от своих запасов другим давать. Поэтому качество человека и всего материала, который человек создаёт и составляет, имеет первое значение. Для Вас сейчас важно думать о том, чтобы быть во всём первым сортом, экстра-сортом человека. Тогда, может быть, не придётся Вам отправляться в глушь.

      Немножко о себе. В Берлин я не поехал. Министерство кинематографии сочло мою поездку производственно лишней. Сломали мне всё лето.15 Тем не менее, я всё-таки около трёх недель покупался в море, в "своей" Хосте. Сейчас собираюсь уезжать работать в Старую Рузу. Работать буду над всякими мелочами, ибо пока никаких крупных замыслов нет. Есть одни желания. Но ими музыки не напишешь. Фильм о фестивале сейчас подготовляется. Моя работа для него начнется, вероятно, в