страница 33

10 марта 1953 г.

      Дорогая Людмила! 23-го февраля я вылетел с концертами в Сталино и Ростов. В Сталино я дал 5 концертов. 4-го утром в поездке на Ростов я услышал печальную весть о болезни тов. Сталина. Приехав в Ростов в тяжёлом настроении, я отменил свои концерты, не считая возможным петь весёлое. 5-го сел в поезд и 7-го утром приехал во вздыбленную и взъерошенную Москву. Дальнейшее мы с Вами переживали одинаково, ибо нет человеческого сердца, которое бы не плакало.

      Жизнь как-то сама по себе отграничивается, разделяется на "до" и "после" смерти Сталина. Тускнеют прежние намерения и планы, откуда-то, из далёкой глубины сознания, возникают иные желания, иные творческие побуждения.

      В газете я прочитал одно замечательное место в статье Пьера Кота (француза). Говоря о величии Сталина, он подчеркивает в Сталине удивительное единство между его идейным мышлением и практической деятельностью. И я скажу Вам, Людмила, что, вероятно, это самое важное в человеческой личности. И, вероятно, это самое трудное в человеческой жизни, доступное лишь исключительным натурам. Видеть впереди одну цель (конечно, высокую и благородную) и волевой каждодневной деятельностью идти прямо к ней, неизменно приближаясь к ее осуществлению - как это истинно прекрасно!

      Вам, Людмила, молодому, еще не оформившему своего характера человеку, как и всем людям нашей страны, надо хоть в маленькой степени стараться быть похожим на Сталина в этом действительно удивительном единстве идеи жизни и практики жизни. Как часто мы хныкаем, будучи недовольными собой, ругая себя и окружающее. А между тем, вероятно, причина этого хныканья и заключается в плохо осознаваемом неумении нашем создать единство наших целей и работы. А для того, чтобы это умение в себе воспитать, надо беспрерывно работать над воспитанием воли. Мне кажется, что воспитание воли советским человеком, и особенно советским молодым человеком, и будет лучшим памятником, лучшим воздаянием уважения великой, бессмертной личности Сталина!

      Не пришлось мне выступить в Вашем институте. Какой-то злой рок тяготел над моим концертом. То заболевал один артист, то сразу двое. Теперь не знаю, когда я вообще смогу возобновить свои выступления. Несомненно, что в течение некоторого времени репертуар театров, кино и концертов будет определяться тяжелой утратой т.Сталина. Сами знаете, что скорбными и траурными настроениями мое творчество не отличается. 20-го марта я по плану должен ехать в Харьков и Днепропетровск. Но, вероятно, не поеду, так как думаю, что это будет рано для моих песен.

      Очень бы хотелось Вас повидать. Пишите мне, дорогая Людмила.

      Искренний привет Вам и пожелание всяческих успехов.

        И. Д.

        Москва, 21 июня 1953 г.

      Здравствуйте, Людмила! Не нравится мне Ваше письмо из Киева. И именно потому, что не нравится, я долго пытался не него не отвечать, но так как завтра уезжаю в Рузу работать, то мне хочется все же перед отъездом убрать из себя чувство досады на Вас и заменить его моим обычным хорошим к Вам душевным дыханием. Думаю, что мне это будет нетрудно.

      Знаете ли Вы, что Вы меня обижаете? "Пишу Вам, потому что... мне нужно кому-нибудь (?) сейчас написать (домой и подружкам я уже написала в первые дни моего пребывания в Киеве")... Зачем Вам нужно было все это подчеркивать? Я не смею претендовать на Ваше первоочередное внимание, ибо не знаю, какой мерой вообще следует измерять Ваше отношение и степень возникающей у Вас

      чем-нибудь со мной делиться. Мои упреки Вам за долгие паузы, вероятно, носят такой же характер, как и Ваши в мой адрес по тому же поводу. И я думаю, что эти упреки происходили от того, что паузы были чувствительны, что не хватало писем и бесед. Но что бы Вы почувствовали,