страница 40

не разделенному Вами чувству. Но трагедии здесь нет, коль скоро нет любви у Вас, нет ответа. Нельзя так схематически ставить дилемму: или отходить, или любить. Можно не любить, но и не отходить, если человек греет Вас чем-то, обогащает Вас и если Ваше присутствие не превращается в жестокость. Это он, этот человек, должен от Вас отойти, если его уделом является безнадежность.

      Вы правы, говоря о своей беде неверия ни во что и никому. Но эту болезнь надо лечить! Пробуйте верить, пробуйте раскрываться, доверяться! Вы этого не пробуете, потому что у Вас есть основная беда: эгоизм! Вы боитесь разочарований, болей, мучений. Вы хотите себя целехонькой, свеженькой, цирлих-манирлих поднести какому-то "идеальному другу",38 от которого Вы хотите только, чтобы он, видите ли, "поддерживал Ваше моральное состояние". А любовь? Страсть? Этих желаний "идеальный друг" может и не удовлетворять? И всё Вам, Вам, Вас! А Вы что? Вы что дадите идеальному другу? Об этом Вы думали, милый друг мой?

      Нет, нет! Лечитесь, работайте над собой, горячее относитесь к людям! Не заказывайте себе путей к душевному счастью! Идите по ним смелее! Счастье не ждет Вас за кустом. Его надо искать и завоевывать.

      Однако, судя по письму Вашему, "история" сильно задела Вас. Вы не хотите признаться в глубине этого впечатления и всё приписываете нарушению "привычки". Хорошо! Пусть будет так, пока результативное самолечение от эгоизма и черствости (да!) не заставит Вас заменить слово "привычка" на слово "люблю".

      Очень сердечно Вас приветствую.

        И.Д.

      5-го апреля в зале им. Чайковского мой концерт.

        10 октября 1954 г.

      Дорогая Людмила! Вчера только вечером вернулся я из Сочи, где провел второй курс мацестинских ванн. Меня ждала дома груда писем, из которых на Ваше я отвечаю первым. Я это делаю потому, что хочу, чтобы Вы знали о моей постоянной и неизменной к Вам теплой дружбе, которая будет Вам особенно нужна (я так думаю) теперь, на Вашем новом месте, в новых житейских обстоятельствах.

      Я прочитал Ваше письмо. Я очень хорошо Вас понимаю и очень хорошо чувствую то, что Вы переживаете в новой обстановке.

      Мне понятна и "смесь" Ваших ощущений как человека и молодого инженера. Хочется быть Вам полезным в совете и дружбе. Я очень жалею, что не увидел Вас, не увидел, какая Вы стали, не услышал Ваш голос и голос Вашей внутренней конституции, Вашего душевного мира. Это затрудняет мое полное общение с Вами, делает меня осторожным во всяких высказываниях.

      Конечно, десятки ваших писем, лежащих у меня, дают мне право представить Вас теперешнюю, и не только представить, но и думать, что я Вас немного знаю.

      Мне важно не то, с какими знаниями "инженера" Вы отправились "в жизнь", хотя это само по себе и важно. Мне важно, с каким запасом душевных сил, знаний жизни и жизненных наблюдений Вы приехали в Прокопьевск.39 Ведь это особенно важно для того, чтобы жить среди людей, направлять их, руководить ими и учиться у них. Особенно труден процесс завоевания авторитета. Здесь нужны чуткость, разум, терпение, умение достойно переживать успехи и неудачи, победы и поражения.

      Прежде всего: цель, то есть задача, центральная задача своей работы и деятельности. Ее надо найти точно и безошибочно среди вороха побочных задач, из которых каждая иногда кажется в данный момент главной.

      Найдя эту основную цель, надо все побочные задачи сделать лишь лучами, ведущими к одному фокусу. Это не так легко, особенно в новых условиях, среди новых людей, среди которых, естественно, имеются всякого сорта и породы. Отстранить мешающих, не делая их личными врагами, приблизить к себе нужных и понимающих, опереться на них, сделать их подлинными друзьями - всё это очень трудно и требует большого